- Понятно. Давай что-нибудь другое.
- Эхм, - откашливался я и зачитывал (например), - «День сурка»:
Знаешь, когда ты делаешь так, мы уходим на дно.
Это очень красиво, если это кино:
Когда вода заполняет пространство, и стаи рыб заплывают в окно...
Но становится нечем дышать, и это уже не кино.
Знаешь, когда ты делаешь так, наступает полярная ночь.
Это очень красиво, когда каждый час
Часы на башне играют вальс,
И каждый час, перепутав удары, бьют полночь…
- Глупость какая-то. Причем тут день сурка, скажи на милость?
- Ну… это… идея кольцевого, повторяющегося времени… Заключена также в повторении слова «кино» и других выражений.
- Бред. Еще что-нибудь есть?
- Есть, - говорил я дрожащим голосом и зачитывал что-нибудь из самого сокровенного, например: - «Малыш»:
Здесь женщины так румяны, что просто жуть,
И все на одно лицо, и умом не блещут.
Малыш, ты очень расстроился? Я - ничуть.
А может быть, это сон и к тому ж не вещий.
Мужчины очень похожи на хищных птиц,
И им по длине хвоста подгоняют фраки.
Я думаю, глядя на их выраженье лиц,
Пора нам с тобой, Малыш, заводить собаку.
А та, в которую ты все еще влюблен,
Летит на всех парусах, чтоб прибиться к стае.
Забудь о ней, пойдем с тобой полетаем,
Я тоже хорош собой и весьма окрылен…
- Эт-то еще что? Эт-то еще про что? Ты с ума сошел, что ли?..
И так – без конца. Умом я тогда уже понимал, что его похвала была бы приговором моим стихам, но все равно мучался и переживал.
Потому что, разумеется, «славы, почета и богатства» не получил ни на грамм. Только несколько месяцев… «заточения».
Впрочем, они пошли мне на пользу: все это время я неограниченно пользовался компьютером (что еще нужно молодому человеку в восемнадцать лет?), и, когда мне надоело играть в игрушки и качать музыку, начал читать научные статьи. В основном филологические. Только за это, собственно, и держался, когда по ночам снова неудержимо тянуло к окну…

Мечтал бросить все нафиг, сбежать завтра же и начать учиться. Вот только дочитаю Лотмана…

- В общем, это было глупо и бесполезно. И очень противно временами… Но все же я ему был зачем-то нужен. Он держал меня при себе до последнего. Пока не появился… другой мальчик. Я не могу тебе сказать его имени тоже… Он сейчас тоже довольно известен, правда, под псевдонимом. Он вдруг появился… и я не понял: что же, я отставлен? Почему мне об этом не говорят? Кто я теперь получаюсь? – Я замолчал. На меня нахлынули все тогдашние чувства разом. Боль, непонимание, страх… - Но… все скоро разрешилось. Я… мне… нам… он… в общем, было предложено… вместе… у него на глазах… в общем, я залепил ему страшную пощечину, он обозлился, как бешеный, запер меня в комнате, а я сбежал через окно.
На окраине Москвы меня подобрала Аля Шерельгаузен…
Дальше – еще несколько фраз, обрисовывавших, «как я дошел до жизни такой». Основное было кое-как высказано.
Я чувствовал себя выжатым в центрифуге стиральной машины, пропущенным через мясорубку, которую сам же с трудом и провертел, переделывая душу в котлеты. То, что «жрало», притихло, видать, я его основательно прокрутил… Но мне было нехорошо, совсем нехорошо. И, пробормотав что-то, я унесся вновь в спальню.
Я едва стоял на ногах.

Такое самоопустошение, самопотрошение я устраивал впервые. Оно меня истощило.
И самое, самое главное не сказал! И не смог бы сказать никогда.
Потому что вранье все это, вранье, сто раз это не любовь – когда ты это поймешь??
Ну да, что-то творится со мной, когда вижу этого мальчика по телевизору. Но никакая это не любовь. Это… тревога, что ли. Больно мне при виде него. Щемит сердце. И напоминает – ты-то сбежал. Сиганул в окно. А он остался.
Да какого черта, кричу себе, он хотел остаться! Он и не думал сбегать! Он-то как раз… он-то как раз и был согласен…
Да сто лет ему не нужна твоя помощь! Он в шоу-бизнесе, как рыба в воде, его не надо спасать, о нем не надо переживать. Успокойся, глупый мальчик Петя.
Вот от таких криков на самого себя мне и становится плохо. Потому что как себя не уговаривай, а душа ноет…

Мне было странно увидеть его. «Боже, мальчик, ты не понимаешь, куда ты попал», - подумал я.
Он был немногим, пожалуй, младше меня, но очень-очень высокий и выглядел взрослее. Но все равно – мальчик, думал я. Он не понимает.
А как дать понять?
Я заперся в комнате (я был не особо нужен) и начал по наитию писать стихи. Тогда я увлекся менестрелями, и стихи получились довольно-таки «в стиле». Но я пошел дальше… Я нашел гитару и сочинил музыку.

Я не занимался этим вообще, до того я писал только стихи, на музыку класть их было сложно, и я больше играл чужое под настроение.
Это был, пожалуй, первый раз, когда я написал музыку.
Я еще не понимал, зачем я это сделал.
Но я взял наперевес гитару и пошел, открывая двери ногой. Я нагло сказал:
- Я песню написал. С музыкой. Петь буду.
И начал, не слушая никаких возражений.
Опусти руки, отведи взгляд,
Не проси меня ни о чем.
Я попутчик плохой,
Словно ветер на зимней дороге.
Дар тревожить душу словами
Стал в ладонях моих мечом
На развалинах замка
Служения темному богу.
«Уходи, уходи», - пытался сказать я этой песней, - «уходи, пока не поздно. Моя участь незавидна».
Берегись, слова - это медленный яд,
Я боюсь сорваться из шепота в крик.
Побелевшие губы послушно твердят:
Мир мой в ладонях твоих, ученик.
Я почти выкрикивал этот куплет.
«Не слушай, не слушай его, он наболтает всякого… А ты не слушай, умоляю».
Ты опасно юн, ты пришел сам,
Зачарованный блеском звезд,
Отраженных намеренно
В чёрной поверхности чаши.
Ты замерзнешь со мною рядом,
Ты ослепнешь от колких слез
В зазеркальном плену
У легенды бессмысленно страшной.
«Здесь страшно, мальчик, здесь все неправда, уходи».
Уходи, пока не закрылась дверь,
Отвернувшись, я считаю до ста
Моя лютня поет, но ты ей не верь:
Это магия песни смертельна проста.
Это все обман, это зимний сон,
Что ведет в чертоги судьбы.
Бесполезные раны судьбы и холодное серце
Ты успеешь еше вернуться,
Пока чары мои слабы,
Ты успеешь зажечь свой огонь,
Позабыть и согреться.
Еще шаг и не будет пути назад,
Шорох слов зачарует быстрый родник.
Руки проклятой чашей, невидящий взгляд -
Мир мой в ладонях твоих, ученик.
«Ты слышишь, мальчик? Слышишь меня? Беги. И не оглядывайся».
Миллион мыслей, кажется, я пытался вложить в эту песню, но в результате они сложились в одну: «уходи».
Кажется, ее понял только я.
- Это про что? – услышал я знакомый вопрос.

И я знал на него ответ. Первый раз.
- Это про жизнь, - ответил я и ушел так же резко, как и появился.

«Понял ли?» - мучал меня вопрос. Я лежал на кровати, вцепившись крепко в гитару. – «Ну пусть понял, ну пожалуйста…»

Господи, да откуда в тебе такой альтруизм? – проснулся мой внутренний голос. – С чего бы это? Из простого человеколюбия?
«Да!»
Или… из непростого человеколюбия?
«Боже, боже», - я вжался лицом в подушку. – «Не надо, не надо, пожалуйста. Ну… зачем я ему? И что за песня дурацкая получилась… Ему это вовсе не надо, не надо, я уверен…»
Так я долго метался, пытаясь раздавить гитару. Пока не услышал стук в дверь.
Я увидел его, я схватил его в охапку и битый час пересказывал ему всю песню прозой. Рассказал и историю моего «заточения».
- Оно тебе надо? – спросил я.
И получил четкий ответ:
- Надо.

И надо было оставить все сразу после этого ответа. Но я уже не мог его оставить.

Потом, назавтра, все завертелось – чужая больно бьющая насмешка над моим нежным, едва зародившимся, чувством, грязное предложение, мой удар – по-настоящему, побег… И уже не было времени и места для осознания.
И чувство это застыло во мне недовыросшим до любви, тревогой, болью, щемящей нежностью к этому почти незнакомому мальчику… с голосом, но с напрочь отсутствующим вкусом. Меня передергивает, когда я случайно слышу, что он поет.
Но это случается редко… очень редко. Я не смотрю телевизор и не слушаю радио. Наталкиваюсь на него лишь случайно… и тогда вновь… румянец, прилив чувств и болезненное шевеление в душе. Будто незалеченная рана гноится…

- Петя, Петя, - Настя вошла незаметно, присела около кровати, - тебе нехорошо?
- Да… - прошептал я. – Я перекопал всего себя.

- Зато не жрёт.
- Пусть только попробует.
- Принести чего-нибудь? – Она тронула мой лоб тыльной стороной руки. – Хочешь компрессик на голову?
- Нет, пройдет… принеси лучше ноутбук. Надо заняться делами.

Я недоуменно моргал, глядя на экран.

Моя любимая простенькая программа – генератор афоризмов на каждый день выдала мне нечто несусветное. Вот примерный текст того, что высветилось мне в окошечке вместо очередной чужой умной мысли:
«Многие ошибочно считают время четвертым измерением, не принимая во внимание, что время само как таковое имеет как минимум три измерения. Учитывая все соприкосновения пространства, времени, а так же того, что можно условно назвать «межпространственным или астральным полем», можно с уверенностью сказать, что количество измерений нашего мира равняется по меньшей мере двенадцати. В международной номенклатуре четвертым измерением называется та замкнутая спираль пространства и времени, которую они образуют, если психосоциальные характеристики астральной сущности субъектов совпадают…»
Я нажал на «Источник», пытаясь понять, откуда взялся этот бред, но программа тут же выдала ошибку. Перезагрузив ее, я увидел:
«Афоризм дня:
Чем меньше женщину мы любим, тем легче нравимся мы ей.
А.С.Пушкин, великий русский поэт (1799 – 1837)».
«Странные дела», - подумал я, - «очень странные… Не связано ли это с…»
Но я не успел додумать эту мысль, как мне пришло сообщение от Али.

Alix:
Доброе утро))).

Verter:
И тебе.

Alix:
Что за девчонка обретается у тебя в доме?

Verter:
Это моя сводная сестра Настя из Краснодара. Она приехала сегодня ночью. А что?

Alix:
Да нет, ничего. Удивилась…
Послушай, я перенесу репетицию на попозже

Verter:
Какая ты заботливая)))

Alix:
Я тебя в спортзал записала.

Verter:
????!!!!!

Alix:
Шучу))
Просто… Благодетельница приехала, очень хочет с тобой повидаться. Я бы сама, но ты же знаешь, как я к ней отношусь.

Alix:
Но если ты предпочтешь спортзал, я тебя пойму))).

Саундтрек к серии: выберите сами.
Использованы цитаты из песни «Бутылки» группы «Ночные снайперы» (стихи Дианы Арбениной), из песни Учёного из фильма «Тень, или Может быть, все обойдётся» (стихи Юлия Кима), из песен «Смешное кино» (стихи Дмитрия Баулина), «День сурка» и «Малыш»(стихи Зои Ященко) группы «Белая гвардия», из песни «Опусти руки, отведи взгляд» Тэм (стихи Тэм – Натальи Новиковой).

Спасибо за внимание.