Серия 2.

В последний раз я виделся с Джулией Де Баруа два года назад. Она прислала с верной служанкой записку, содержащую всего несколько слов:
«Жду тебя в саду!»
Но сколько в этих словах содержалось тревоги! А я, ослеплённый ожиданием скорого свидания не заметил, не увидел, не смог истолковать.
Бросив все дела, просто позабыв обо всём на свете, окрылённый счастьем и любовью, я поспешил в сад поместья «Les fleurs d'or», принадлежащего семейству Де Баруа.

Джулия уже ждала на нашем обычном месте – в той полузаброшенной части сада, куда редко заходят, позади пруда, на скамейке под сенью жасмина.
Я подошел к ней со спины, стараясь не шуметь, и любуясь лучами света, играющими золотом её волос.

- Джулия, - произнёс я, присаживаясь рядом с нею.
И тотчас же, едва я взглянул на Джулию, все мои прекрасные мечты рухнули. Её лицо, лицо самой прекрасной девушки на свете было залито слезами. Она плакала беззвучно, слёзы ручьем текли по бледным щекам и падали на платье. Глаза же, её прекрасные глаза – сколько в них отчаяния! Мне ни когда не забыть этих глаз.  Как я любил эти глаза – её лучезарные зелёные глаза, озорные искорки в них, когда она шалила, весёлые огоньки – когда смеялась, нежность, бесконечная нежность – когда смотрела на меня.
- Джулия…

- Александр, - любимая взяла мою руку. – Александр, не говори ничего – иначе сердце моё разорвется от горя.
И я молчал. Я просто сидел рядом, смотрел на неё, и душа моя всё больше наполнялась дурными предчувствиями.
Немного успокоившись и вытерев слёзы, которые всё равно продолжали литься из глаз, Джулия, наконец, заговорила. В её голосе, дрожащем от волнения, явственно звучало отчаяние.

- Вчера я осмелилась поговорить с отцом о наших чувствах. Конечно, глупо с нашей, и особенно с моей стороны, было рассчитывать на понимание. Если я скажу, что он рассвирепел – я не скажу ни чего…

Она говорила – а у меня перед глазами стояла сцена её разговора с герцогом. Как Джулия тихо говорит отцу обо мне, как его лицо наливается краской, а затем бледнеет, как он, расхаживая по комнате, ругает мою бедную Джулию ужасными словами, стучит кулаком по столу и брызжет слюной.

- Потом, - продолжала Джулия, - он достал из ящика стола письмо. Я поняла всё, едва увидев герб на конверте. Это письмо графа Де Вернье, - Джулия многозначительно посмотрела на меня, но я не припомнил этого имени.

- Граф друг моего отца, хотя и моложе его. Они знакомы уже много лет, и в прошлом году мы гостили летом у него в имении. В письме он сообщал, что очарован мной и просит у отца разрешения ухаживать за мной с самыми серьёзными намерениями. Разумеется, отец ответил ему положительно и завтра он приедет к нам.
Джулия снова замолчала. Я уже понял, что всё это значит. Это значит, что нам ни когда не быть вместе. Это значит, что жизнь моя кончена, что ни когда больше не испытать мне минут счастья рядом с любимой.

- Он намерен сделать мне предложение, и я должна согласиться. А на следующей неделе состоится бал по поводу нашей помолвки, - Джулия невидящим взглядом смотрела куда-то вдаль, слёзы перестали течь из глаз. Выражение её лица было таким, словно она идёт на смерть.
Да и для меня слова Джулии звучали как смертный приговор. Теперь мы никогда не увидимся. Да и на что я рассчитывал, влюбившись в девушку из богатого и знатного рода? Я, сын мелкого дворянина, влюбился в красивейшую девушку всей Франции, да что там – во всём мире, самую богатую наследницу, да еще принадлежащую старинному почитаемому роду… Кто я такой? Ни кто, пустое место, лишь звук, песчинка на пляже -  и та значит больше, чем я в окружающем меня мире. «Начинающий композитор Александр Конте, подающий большие надежды, представил публике…» - вспомнились мне строки из статьи критика. К чёрту и к дьяволу – зачем мне всё это?

Талант и музыка, весна и цветы, луна и солнце, зачем весь мир – если рядом нет любимой?

Как это было давно! Наша первая встреча…

Это произошло на приёме у графини Де Патро. Графиня, известная своим покровительством многим музыкантам, художникам и литераторам, пригласила меня исполнить одну из музыкальных пьес, под названием, как сейчас помню, «Ожидание весны».

Тогда я и увидел её впервые – юную девушку, нежную и прекрасную, словно сотканную с помощью некоего волшебства из лунного света.

Пальцы мои продолжали порхать над клавишами пианино, извлекая мелодию, а мысли были уже далеко, душа моя погибла, или, напротив, родилась в тот самый момент, знаю одно – душа моя пылала горячим пламенем любви.

С тех самых пор образ моей любимой навеки запечатлен в моей памяти, перед моим мысленным взором она и сейчас – стройная и изящная, юная и прекрасная – как весна, таинственная и загадочная, как далекая звезда. И вся она - моё недостижимое, несбывшееся счастье.
Мог ли я надеяться на взаимность, встречая её почти ежедневно на приёмах и балах в разных гостинных, мог ли я рассчитывать на то, что эта девушка хотя бы узнает о моём существовании, хотя бы догадается о моих чувствах? Но она догадалась, более того – она полюбила меня так же страстно, как я любил её. Если верно то, что на свете существует вторая половинка, созданная для каждого из нас, мы с Джулией как раз такие половинки – мы были счастливы вместе, и не находили покоя в разлуке, вновь и вновь стремясь к встрече друг с другом, как две части единого целого, разделённые по нелепой случайности.
Ожидая встреч с любимой, я продолжал писать музыку – и любовь моя придавала мелодии ту чувственность, благодаря которой мне стали приписывать огромный талант. Именно благодаря чувствам, а значит благодаря моей Джулии я стал тем, кем стал – известным композитором, только благодаря ей я достиг успеха, на который едва ли мог надеяться.

А вечерами, в музыкальных гостиных, я играл свои произведения – и залы рукоплескали мне, но вся публика мира, все аплодисменты оставались мне безразличны -  я играл только для одного человека, для той, которую любил – для моей Джулии. И я знал, что она слушает меня, затаив дыхание, даже если не видел её – я чувствовал её взгляд, полный нежности и любви, и вкладывал в свою игру все чувства, всю их глубину.
Только она вдохновляла меня, только любовь к ней. Расставшись с нею, лишившись возможности видеть Джулию каждый день – я обеднел и осиротел, я остался один. Противоречивые чувства терзали меня нещадно, временами я находил себе утешение в надежде, что она сможет забыть меня и будет счастлива со своим мужем, и в то же время я боялся этого – боялся забвения, боялся исчезнуть навеки из её сердца.

Джулия была далеко, недостижимо далеко от меня – в новой для неё жизни. А мне остались только воспоминания о тех волшебных днях, когда мы гуляли по парку, радуясь первому снегу, словно дети, или любовались воцарившейся после зимних холодов весне,  чудесным образом оживившей всё вокруг золотыми лучами солнца.

Я жил и дышал только благодаря своей памяти, трепетно храня счастливые образы тех дней, когда мы любовались далекими звёздами, стоя ночью на балконе – мы были вдвоем, только вдвоём во всём мире – хотя за окном играли вальсы, беззаботно смеялись и чинно беседовали представители высшего света общества – нам с нею не было до них дела.

Серия 5.

Мы добрались до Шагрэна уже в сумерках. Город встретил нас тёмными, почти опустевшими улицами. Стук лошадиных копыт по булыжникам мостовой громким эхом разгуливал меж домами, мрачной толпою окружившими нас после диких просторов полей и лесов.  Запоздалые добропорядочные горожане торопились по своим делам, неизвестные личности спешили укрыться в бездонной тени арок и переулков. Я словно чувствовал на себе неприветливые, а возможно и враждебные взгляды города и его обитателей. Или это утомлённое воображение вновь играло со мною злые шутки? Как бы то ни было, миновав это безрадостное место, мы достигли величественных стен Собора Святой Екатерины, столь прекрасного при свете солнца и столь грозного теперь, в сгущавшейся темноте неотвратимой ночи, возле которого и располагалось шагрэнское кладбище.

Чем ближе я оказывался к своей цели, тем меньше владел собой, тем больше волнение и чувство отчаяния охватывало всё моё существо, подавляя способность к адекватному восприятию окружающей действительности.

В этот поздний час железные ворота, разумеется, оказались заперты.

Бросив поводья моему верному Артуру, я перемахнул через ограждение, сложенное из покрывшихся мхом каменных глыб.

Беспорядочно метался я среди склепов и могильных камней, среди темных зарослей и покосившихся оград в поисках последнего приюта моей Джулии. Меня окружали многочисленные свидетельства о бренности существования: мертвые камни, мёртвые цветы, мёртвые буквы на надгробиях, мёртвые глазницы странных изваяний, следящие за каждым моим движением; казалось, даже шелестящие листвой деревья - мертвы.

Я вглядывался в тёмные очертания старинных статуй, судорожно искал какие-то знаки, которые могли помочь мне выбрать нужное направление. То приближаясь, то удаляясь от возвышающегося темной громадой собора, я кружил по кладбищу, не разбирая дороги и окончательно потеряв какое-либо направление. «Здесь, здесь» - шептал тихонько ветер, и я бросался в ту сторону, которая казалась  мне верной. Но нет, вновь только тёмные, искривлённые временем силуэты деревьев, да покосившиеся надгробия с неразборчивыми письменами окружали меня со всех сторон.
Где ты, где ты, любимая? 
«Я здесь, здесь!» – звал кто-то, но вновь не та, встречи с которой я страстно желал, а лишь  мрачная статуя слепыми глазами взирала на меня, простирая каменные руки в поисках объятий, которые спасли бы её от векового холода.

Насколько я желал скорее увидеть священное для меня место, упасть без сил на могилу Джулии, настолько и боялся этого, да и разве можно себе представить сей след, единственно оставшийся от жизни любимой мною женщины, такой родной и навеки теперь потерянной.

Не знаю сколько прошло времени, однако луна поднялась уже высоко, щедро поливая окружающие меня мрачные могилы неверным светом, прежде чем мне удалось найти заветное место. Свежевскопанная земля, гранитный памятник с надписью: «Здесь покоится Джулия Де Вернье, урождённая Де Баруа».

Не помня себя от горя, я упал на колени, обнимая эту землю, маленький холмик – всё, что осталось от моей возлюбленной.

Тело моё сотрясалось в судорожных рыданиях, я вжимался в землю с единственным желанием – слиться с нею, стать покровом, окутывающим мою Джулию, лишь бы остаться навсегда, навеки, рядом с любимой.

Серия 6

Да, она пошевелила пальцами, едва заметно, но в этом не было сомнений. Как завороженный, смотрел я на её руки, не веря своим глазам.
- Артур, - я схватил стоявшего рядом друга за руку, - смотри!
- О, мой бог! Да она жива! – воскликнул он.

Не сговариваясь, не задумываясь о том, что  делаем, мы ринулись к Джулии, вытащили ее из гроба и увидели, как задрожали её ресницы, услышали сорвавшийся с губ легкий вздох.
- Я сошел с ума, - прошептал я, не в силах оторвать взгляда от лица Джулии и чувствуя, как последнее самообладание и рассудок покидают меня...
- Нет, нет, ты в порядке, - успокаивал меня Артур
- Скажи, ты видишь то же, что и я? – допытывался я, не глядя на друга и трепетно сжимая в своих руках холодные руки девушки в поисках подтверждения происходящему, а её пальцы вновь и вновь отвечали на мои прикосновения.
- Да, я вижу, - подтвердил Артур, и продолжил: – Скоро начнёт светать, надо уходить отсюда.
Мы переглянулись и поняли друг друга без лишних слов. Я подхватил Джулию на руки, а Артур наскоро привел могилу в прежнее состояние и закинул лопату подальше в кусты.  Убедившись, что все в порядке, мы поспешили к оставленным за оградой лошадям, унося с собою ту, которая больше не принадлежала этому скорбному месту. Старые деревья тянули к нам свои искривлённые временем ветви, хватали за одежду, словно пытались задержать нас, помешать нашему бегству. Статуи и памятники в безмолвном изумлении взирали на нас, ведь никому из них не удавалось уйти отсюда – только она, только моя Джулия награждена этим даром судьбы…

Я нёс её на руках, прижимая к себе, чувствуя, как тихо бьется её сердце, и с каждым  ударом жизнь возвращалась не только в её, но и в моё тело.
Артур торопил меня, и верно – мы въехали в затихший город, еще не застигнутый рассветом, но уже готовый пробудиться от первых солнечных лучей.
На одной из узких улочек мы разглядели замызганную вывеску постоялого двора.

И судьба в который раз уже предоставила мне шанс убедиться, как хорошо иметь верного и преданного друга, которому не надо ничего объяснять, которого не надо ни о чем просить! Артур жестом велел мне оставаться в тени старого платана, а сам вошел внутрь. Что он там говорил, как объяснялся, я не знаю, да меня это и не интересовало.

Через некоторое время мой друг выглянул из двери и поманил меня к себе. Беспрепятственно поднялись мы на второй этаж, где располагались отведенные нам комнаты, никого не встретив на своем пути: разумеется, Артур обо всем позаботился.
Я стоял на коленях возле кровати, на которую осторожно положил Джулию.

Чудесное создание, хрупкое и почти прозрачное в лучах занимающегося над городом рассвета, она лежала передо мной, словно сон, видение, отголосок мечты, готовая исчезнуть, навеки раствориться от легкого дуновения ветра.

Но нет, я держал её за руку, я боялся выпустить её тонкие, невыносимо бледные пальчики из своих рук, боялся, что не смогу снова найти и ощутить их едва заметную теплоту. Я смотрел на её лицо, тонкие черты, едва подрагивающие ресницы, скрывающие глубину любимых глаз, и чувствовал, как слёзы катятся по моим щекам и падают на покрывало…

Артур был рядом, но мы не смели заговорить, словно боялись внезапно проснуться и обнаружить, что всё произошедшее - всего лишь сон, волшебное виденье. Я давно не ребёнок и давно не верю в чудеса, но то, что я увидел и испытал, заставляло вспомнить сказочных принцесс, которых вернул к жизни поцелуй любви.

Разум мой всячески отталкивал подобные мысли, тщетно пытаясь найти всему происходящему логическое объяснение, а сердце твердило лишь одно – она рядом, она здесь, она дышит, и я люблю её! Всё остальное – неважно.

Отредактировано Lili Black (2006-05-14 08:22:38)

Aquavaria - ой, спасибо... тронута до глубины души... 

Вообще я очень рада что моё безобидное баловство доставляет вам минуты удовольствия. Спасибо всем что читаете мои сериалы!  :wub:

Отредактировано Lili Black (2006-05-14 16:33:45)

Раззадоренный моей щедростью огонь, словно воспрянув ото сна, жадно обхватывал жаркими языками белые листы, пожирая аккуратные ряды чёрных нот, с любовью и надеждой выведенных моей рукой. А они плакали, стенали тоненькими голосками, моля о пощаде. Оставаясь безжалостным, с ожесточением швырял я в огонь новые и новые листы, хватая их уже охапками, бормоча под нос проклятия в свой адрес.

Да, всё это ужасно, совсем не то, что я хотел, лишь жалкое подобие музыкального произведения. Безликие, скучные мотивы по сравнению с тем, что звучит в моей душе, по сравнению со жгущим моё сердце огнём внезапно сменяющих друг друга счастья и отчаяния,  тревоги и надежды.

- Господи, да что с тобой? - воскликнул Артур, вырывая у меня из рук листы и отталкивая  прочь от бушевавшего в камине пламени.

- Бездарность, слышишь? Безнадёжная, тёмная, мёртвая бездарность! – исступлённо кричал я, не слушая друга. - А ты думал, я талантлив, ты поверил, что я способен творить?

- Успокойся, успокойся! -  Артур, встревоженный не на шутку, обхватил меня за плечи и  хорошенько встряхнул.
Без сил упал я в кресло и смотрел, как он принялся собирать разбросанные в беспорядке по всей комнате листы в аккуратные стопки. Именно в этот момент застала нас вошедшая в комнату Алиса, очевидно, привлеченная криками.
- В огонь, всё в огонь, - тихо сказал я ей, едва махнув рукой в сторону разбросанных бумаг.
Испуганная девчонка вопросительно взглянула на Артура.

- Что стоишь? - вскричал Артур, чья взволнованность внезапно сменилась раздражением. - Принеси нам выпить, да поскорее!

Метнув вслед Алисе горящий гневом взгляд, он продолжил своё занятие. Меня трясло мелкой дрожью, истерзанная душа стенала дьявольскими голосами. Совершенно обессиленный наблюдал я за другом, поднимающим листы.
- Оставь, Артур, оставь... - еле слышно взмолился я.

- Ну нет, - покачал он головой, внимательно вглядываясь в стройный ряд нот, старательно выведенных моей рукой.
Забрав у вошедшей Алисы поднос с графином и рюмками,  он кивком отослал её прочь.

Не говоря ни слова, Артур налил мне неразбавленного виски и заставил выпить.

Обжигающее тепло мгновенно захлестнуло меня, разливаясь по всему телу, ударило в лицо, заливая щеки краской стыда и отчаяния.

*  *  *
Однако вместо своей комнаты, как советовал Артур, я отправился в спальню Джулии. Бесшумно отворив дверь, я тихо подошел к кровати.

Как и каждый день в течение последних месяцев, что мы живём у доктора Жюсье, я сел в кресло, стоявшее у постели Джулии. Это место стало для меня привычным за последнее время, именно здесь я проводил все минуты и часы, когда мне позволяли это неусыпные сиделки - мадам Парэ и Алиса.
Какие разные чувства овладевали моим сознанием, сколько противоречивых мыслей проносилось в моей голове! Начиная с первых дней нашего пребывания в этом доме, я терзался сомнениями в благополучном исходе болезни Джулии, с трудом прогоняя их прочь. Я смотрел на её бледное,  покрытое болезненными тенями лицо, столь любимое и едва узнаваемое в то время, когда костлявые пальцы недуга накрепко впились в её горло. Я страдал от бессилия, от невозможности помочь и вдохнуть здоровье в её измученное недугом тело, даже ценою собственной жизни. Страстно желая облегчить её муки и вернуть здоровье, я шептал молитвы, сходя с ума от невозможности вмешаться, предпринять любую попытку  изменить ситуацию к лучшему.

С тревогой вслушивался я в слова, которые слетали с её болезненно-алых губ в бреду, в надежде услышать своё имя – но тщетно. Она не звала меня, словно забыла, навсегда выбросив из своей памяти. Но даже это я готов был отдать в жертву  - лишь бы видеть Джулию вновь здоровой и весёлой, подобно солнцу, излучающей свет.
Я радовался, полностью отдаваясь во власть надежды,обнаруживая признаки выздоровления в её облике или услышав благоприятный прогноз от доктора, но уже на следующий день готов был плакать и биться головой об стену, терзаемый бесконечной мукой, если ей становилось хуже.
Благодаря ли заботам доктора и сиделок, моим молитвам, или своевременно воспрянувшим силам молодого организма – Джулия шла на поправку. Хотя опасность, по словам доктора, еще оставалась, девушка всё реже металась в жару по кровати. Всё чаще сон её был спокоен. Иногда, приходя в себя, Джулия оглядывала комнату. В такие моменты её безразличный, всё еще затуманенный болезнью, взгляд скользил по мне, словно по предмету мебели, не замечая и не выделяя из окружающей обстановки. И сердце моё с новой силой сжимали холодные тиски страха, и я боялся  больше чем смерти, что она не вспомнит меня никогда.

Тревога о будущем, волнение о здоровье любимой стали моими вечными спутниками, безжалостными и бесстрастными к моему горю. Как скажутся на её дальнейшем здоровье последствия летаргического сна, от которого пробудилась она в памятную ночь? Выздоровеет ли, будет жить, радуясь, как прежде, миру, или угаснет, словно последний луч солнца перед неизбежно надвигающейся грозой?

Терзаемый подобными мыслями, я сидел у её кровати часами, глядя на лицо любимой, словно выискивая на нём ответы на свои вопросы, пока Алиса или мадам Парэ не выгоняли меня прочь. И тогда, едва дверь закрывалась за спиной, сердце моё с новой силой разрывалось от тоски, терзаемое разлукой. В таком состоянии я отправлялся в гостиную и там изливал все свои страдания с помощью музыки, вкладывая в свою игру те чувства, которые терзали меня.
Однако теперь, когда я сидел у постели любимой, непонятное спокойствие разлилось по моему телу, словно некое предчувствие счастья. Джулия спала спокойно и безмятежно, словно дитя, словно ангел, закинув одну руку на лоб ладошкой кверху.

Не в силах противиться внезапно нахлынувшему чувству умиротворения,я позволил ему захватить себя целиком, откинувшись в кресле и отдавшись во власть надежды.
Сдерживая дыхание, я смотрел, как Джулия откинула руку с лица. Забавным, по-детски наивным, движением провела по глазам тыльной стороной ладони и взглянула на меня неожиданно ясным взглядом.

Застыв в изумлении, я смотрел на неё, не смея пошевелиться. По лицу её пробежала внезапная тень беспокойства, сменившаяся столь же неожиданной улыбкой:
- Александр, - едва слышно, словно первый вздох, сорвалось с её губ моё имя.

Отредактировано Lili Black (2006-06-04 22:26:34)

Я не помню, как поднялся по лестнице, не обращая более внимания на стук дождя за окнами и жалобы старого дома, прислушиваясь к скрипу ступеней под моими ногами и едва различимому шороху где-то впереди…

Тёмный коридор открыл свою пасть, готовую поглотить меня. Осторожно освещая путь, я двинулся вперёд, раздумывая, отчего не горят лампы кто мог потушить их: внезапный порыв ветра, ворвавшийся  в открытое окно, или Алиса позабыла налить масла и они погасли?

Никогда прежде ставший знакомым за последние месяцы коридор не казался мне таким длинным. Каждый день преодолевал я это расстояние за несколько минут, в волнении ожидая увидеть любимую, но теперешнее путешествие, казалось, длилось целый век, и никакое волнение не сравнится с испытываемой мною тревогой…

По-прежнему явственно различал я впереди тихие шаги, направляющиеся, несомненно, к комнате Джулии. Вслушиваясь в эти звуки и стук собственного сердца, я следовал за шагами, всё более и более попадая под власть беспокойства.

Внезапно шаги впереди стихли и, уже в тишине, пребывая в полной растерянности, протянул я руку к вырисовавшейся в дрожащем свете свечи двери и нащупал ручку. Гладкая  и холодная, она казалась знакомой и родной – каждый день я поворачивал её, входя в комнату Джулии. И в этот раз я повернул ручку, услышав знакомый щелчок и тихий скрип двери…
Жутким холодом обдало меня из тёмной, пустой комнаты… В распахнутое окно хлестали потоки воды, разливаясь на полу тёмными лужами…

Разворошенная постель ослепила меня своей пустотой, и уже не холод, но ужас ледяными объятиями сковал меня… Где она, где Джулия? Что случилось, куда могла уйти она, всё еще слабая после болезни?

Я поспешил к окну, отбросив потухшую от порыва ветра и теперь ненужную свечу. Схватившись за рамы обеими руками я тянул их на себя, но они не поддавались, позволяя холодным потокам воды обрушиться на меня всей мощью. Внезапный сильный удар по лицу заставил меня отшатнуться и закрыться рукой.

Это птицы, большие чёрные вороны, заметавшись по комнате, жёсткими крыльями хлестали меня по лицу. Защищая руками глаза, я едва ли понимал, что этим воронам не место в комнате. Множество птиц, нелепо сталкиваясь, натыкались, словно слепые, на стены, на меня, и, наконец, одна за другой, вылетели в окно, исчезая без следа в темноте, среди сплошной дождевой завесы.

ну всё, засмущали совсем....

Akulina  спасибо, дорогая.

не скажу! и не просите! всё узнаете в своё время...

Алиса Селезнева, Надежда, Котенок - спасибо, спасибо, спасибо! надеюсь мне удалось передать именно то, что я хотела...

боюсь это всего лишь моё воображение
Aquavaria, Юля, Frezia, MaKosh, Алиса Селезнева, Надежда, Котенок, Отр@жение себя, Diana - спасибо вам за то что вы у меня есть! и за ваши замечательные тёплые отзывы!
PS надеюсь не оч сильно напугала? мне вас надо беречь, вы мне еще пригодитесь... для следующих серий!...

Отр@жение себя - ждём с нетерпением!