Глава первая.
Обретение и сомнения.
Я поняла, что свадьба-это одна сплошная нервотрепка только тогда, когда выяснилось, что мне надо где-то срочно покупать свадебное платье, что моих денег после его возможной покупки не хватит даже на полочку со специями, которая по словам моей мамы должна быть у каждой уважающей себя женщины, что я элементарно не умею готовить, и именно из-за чего мой муж сбежит от меня в первый же месяц после нашей свадьбы. Подобных этим опасений было столько, что я даже подумывала отменить это дело, дабы не трепать нервы ни себе, ни Клаусу, ни Лиз, которая мужественно сносила все мое до ужаса занудное нытье по поводу и без. Но когда моя боевая подруга притащила меня в лучший салон Эбингтона «Флёр’д’Оранж», и я увидела там его, сомнения тут же покинули мою мятующуюся душу. В конце концов, хватит уже жить мыслями о том, что я предательница и бунтарка, которая покинула родной Колфилд, после чего от общения со мной отказались и отец, и мама, сказала я самой себе, и успокоившись на тот самый момент, без страха выложила за него 400 симолеонов. Двумя часами раннее я бы сказала-заоблачная сумма, на этот же момент это были для меня копейки.
Однако в день свадьбы меня вновь начали одолевать сомнения.
- Лиз, я не могу. Я боюсь. Это не мое.
Элизабет в ответ только сделала какой-то неопределенный жест руками, что свидетельствовало о ее полнейшем непонимании происходящего. И знаете что-я не могу ее в этом обвинять, ведь меня и впрямь иной раз просто совершенно невозможно понять. Сейчас хочу соленый огурец, через минуту (нет, даже секунду!) мармеладку. Поди разбери в этом бедламе, что способно навести меня на путь истинный!

- О мой Бог, Герда, ты опять за старое? Ну сколько можно, в самом деле? Запомни, девочка моя-отныне эта жизнь твоя и только твоя. Она стала такой, как только ты сошла с трапа самолета, щурящяяся от яркого солнца. Все страхи и сомнения остались там, в Колфилде, где тебя как максимум ждала работа библиотекаршей в школе, либо же учительницей танцев для детей-инвалидов и муж-грузчик. Забудь ту жизнь, поняла? А то, что ты боишься-так это нормально! Все боятся, и все волнуются-зато сколько счастья в итоге. А как будет счастлив Клаус, когда он наденет на твой безымянный палец то самое кольцо, только подумай об этом!
Ну вот почему у одних и красота, и мозги, и с самооценкой все в порядке, а у других, например, таких, как ваша покорная слуга-ни того, ни другого, и даже третьего нет? Вот послушаешь Лизабет, и все словно в целостную картинку складывается, где каждая деталь на своем законном месте. А как за дело возьмусь я-хоть стой, хоть падай! Между тем Элизабет продолжила:
- Я ведь как увидела тебя тогда, в аэропорту, и как вижу тебя сейчас, с уверенностью могу заявить, что ничего не изменилось. Ты какой была, такой и осталась-маленькой, неуверенной в себе девочкой, которую чуть что, тянет спрятаться за мифическую мамину юбку. Надо меняться, дорогая, иначе твой будущий судья осудит тебя за,-Лизабет приняла суровый прокурорский вид, и, смешно гнусавя, стала зачитывать мой возможный приговор,-за нежелание жить своей законной, полноправной жизнью Герда Синклер приговаривается к общественному порицанию и осуждению. Тебе сильно этого хочется?
- Нет,-сказала я все еще сомневающаяся, но уже постепенно пробираемая пламенной речью подруги.- а насчет Клауса... ты думаешь, это он?
- Определенно, моя дорогая,-на этих словах Элизабет энергично закивала головой,- Если тебе кто и нужен, то это именно Клаус Шварц, и никто более. Он принесет в твою жизнь порядок и четкость, ты в его-эстетику и красоту. Да вам не жить друг без друга, я в этом кое-что да понимаю, уж поверь мне!

Что правда, то правда-у подруги определенно были задатки профессиональной свахи. Познакомившиеся под ее чутким руководством пары уже вовсю занимаются подготовкой к свадебным торжествам, так что мне осталось лишь покорно замолчать, внутренне замирая от того момента, когда к дому подъедет такси, чтобы довезти нас до церкви святой Марии.
- А ведь ты знаешь, Клаус меня и впрямь учит жить. Я столько всего не знала, живя в Колфилде, словно и впрямь, как ты говоришь, жила под колпаком. Так что же,-тут с улицы донесся гудок такси, и, повинуясь внезапно нахлынувшему порыву, я обняла подругу,- в путь?
- Да, Герда. И при этом не оглядываясь назад, и не спрашивая себя, как ты поступаешь: правильно, или же нет. Ты поступаешь правильно, ведь это-твоя жизнь, и ты всю жизнь ждала именно этого. Так?
- Так,-я кивнула, глотая подступившие как всегда некстати слезы,- так.

Как же здорово, оказывается, быть невестой! Мне будет не хватать этого восхищения прохожих, любопытствующих взглядов, улыбок и атмосферы безграничного счастья. Наверное, я смогу еще раз испытать нечто похожее, когда я буду выдавать замуж свою дочь. Но да, я знаю, это уже будет совсем не то.
Клаус, стоящий у алтаря, смотрел на меня, медленно идущей по церковному проходу, с таким восхищением и любовью, что у меня невольно наворачивались слезы (да, Лиз бы непременно сказала, что я рева-корова, но разве с этим можно бороться?) на глаза. Я помню, каким он был, когда мы с ним познакомились-озлобленный, одинокий, грустный. Зато сейчас это уверенный в себе мужчина, спокойный и безмятежный. Черт, я действительно всю свою жизнь ждала именно этого. Именно этого и именно его-Клауса Шварца. Спасибо тебе, моя милая подруга, за еще один взгляд на правду!

Не скрою-мне еще предстоит очень многому научиться. Хотя бы готовить^^, я уже даже не говорю о куда более глобальных вещах. Хотя, пока мы ехали в такси в аэропорт, чтобы улететь на медовый месяц, Клаус вполне ясно дал мне понять, что он хочет детей, и намерен как следует над этим работать. А зная его настойчивость, что-то мне подсказывает, что я не успею обзавестись хорошим южным загаром-все скроет одеяло. Хотя зачем еще люди ездят на медовый месяц, скажите пожалуйста?
Однако улететь мы так и не смогли, ибо из-за каких-то чрезвычайных погодных условий на тропическом острове, все рейсы туда временно прекращены, и мы, понурые, вернулись домой. Хотя знаете что? Предаваясь ласкам на лужайке перед нашим домом, мы незаметно переместились в спальню. Пожалуй, я могу утверждать то, что после каких-нибудь особо сильных переживаний секс особенно хорош.
Жизнь постепенно набирала обороты. Клаус работал секретарем в архиве, я же трудилась на ниве фельдшерства. Но однажды прямо на рабочем месте мне стало так плохо, что говорить о продолжении работы было просто невозможно. Кружилась голова, перед глазами танцевали мушки, а от запахов из нашей больничной столовой, расположенной неподалеку от приемного отделения мутило так, что я всерьез опасалась, как бы меня не вывернуло наизнанку прямо перед пациентами и простыми посетителями клиники. Девчонки, завидевшие это, тут же подхватили меня за руки, и после недолгого совещания в нашей комнате отдыха мне был вынесен вердикт-я беременна!
Сказать, что я была счастлива-значит, ничего не говорить вобще! Но в то же время мне было дико стыдно перед Лизабет. Моя такая умная и знающая подруга до сих пор оставалась в одиночестве, хотя личную жизнь других устраивала просто на раз. А ребенок-это была ее такая сильная голубая мечта не знаю с каких лет, что она теряла контроль над собой, едва завидев перед собой даже просто витрины с детскими товарами. И вот теперь мне предстояло предстать перед ней в субботу в совершенно сказочном виде: в костюме для беременных, и с животом. Класс! Да Лизабет вобще меня после этого видеть не захочет! И ведь я ее прекрасно за это пойму, потому что будь я на ее месте, я бы поступила точно также.
Как я и думала. Вначале, увидев меня, подруга расцвела, но потом, завидев поближе мой наряд и уже порядком округлившийся живот, застыла. Проводив ее в кухню под сочуствующим взглядом Клауса, я села на скамейку, понурив голову.
- Лиз, прости меня.

- Нет, Герда,- было видно, что Элизабет было очень трудно оставаться внешне спокойно,- вот ты мне объясни, откуда в мире такая несправедливость?  Почему у одних все, а у других ничего? И твоя беременность-черт возьми, беременеет кто угодно, только не Элизабет Палмер. А я еще даже без постоянного мужчины, я уж не говорю про мужа, когда теперь у меня будут дети?
- Лизабет, ну...,- я тщетно подбирала хоть какие-то жалкие слова оправдания моей персоны,- ты же еще все успеешь. Ты такая молодая, такая...
В ответ Элизабет посмотрела на меня с такой злостью в глазах, что я даже невольно сьежилась. Ее пальцы сжались в кулаки, а губы превратились в тонкую ниточку-верный признак того, что обычно милейшая блондинка была просто в бешенстве.
- Заткнись, Герда, просто заткнись

Продолжение следует :happybirth: